Дорогие мои читатели! В одном из прошлых номеров газеты (№90 от 16 августа) я обещала вам рассказать об истории любви известного воронежского поэта 19 века Ивана Саввича Никитина (1824-1861 г.г.) и Натальи Антоновны Матвеевной (1836-1899 г.г.) - племянницы помещика Плотникова из Дмитриевки (территория современного Новосильского сельского поселения), в имени которого произошла их первая встреча. Выполняю обещанное...

По едва просохшей весенней дороге лошадь неторопливо катит коляску. Известный поэт Иван Саввич Никитин едет в гости в Дмитриевку. Ехать еще долго: от Воронежа до имения, что в Землянском уезде, добрых 60 верст будет... Никитин вздыхает и смотрит вдаль. Безлюдная равнина... «Под большим шатром голубых небес — вижу — даль степей зеленеется...» — это из его, Никитинских, стихов....

Впервые к хлебосольным Плотниковым поэт приезжал в 1856 году. Стояла пригожая, теплая весна, и Дмитриевка утопала в бело-розовом цветении барского сада. Поэт был в восторге и от красоты здешних мест, и от радушия хозяев: Вячеслава Ивановича и Евдокии Александровны Плотниковых. А еще больше ему пришлись по душе милые молодые барышни из поместья: дочка владельцев усадьбы Наталья, ее гувернантка мадам Жюно и племянница хозяина, частенько приезжавшая из соседнего поместья Высокого (Примечание автора: это на территории современной Курской области), которую тоже звали Натальей.

Кому из красавиц отдать предпочтение? Поначалу Никитин увлекся дочерью Плотниковых. Писал ей в альбом стихи, гулял с девушкой по липовым аллеям роскошного парка имения. Но отношения так и остались дружескими. Потом поэт проникся сочувствием к страдающей вдали от родины душе мадам Жюно. Но и эта обаятельная чужеземка не стала близкой его сердцу.

Судьба распорядилась так, что последней любовью, ушедшей вместе с ним в вечность, стала для поэта племянница хозяина, дочь отставного генерала Наталья Антоновна Матвеева.

По воспоминаниям современников, внешне девушка была словно списана со старинных лаковых миниатюр: темноволосая, со светлыми, по-детски чистыми глазами. Молодость Натальи (на 12 лет моложе Ивана Саввича), непосредственность и жизнелюбие добавляли ей очарования в глазах умудренного жизнью поэта. Кроме того, получившая хорошее образование в Варшаве, знавшая несколько языков, девушка была проста в общении и непосредственна...

Иван Саввич всем сердцем потянулся к ней.

Наталья тоже не осталась равнодушной к гостю Плотниковых.

...Последняя любовь в жизни известного поэта была трогательной и трагической одновременно. И очень короткой...

Встречи были нечастыми. Виделись в той же Дмитриевке, но со временем обстоятельства поменялись не лучшим для Никитина образом. «Прежде я имел временное пристанище у Плотникова, но дом его глядит теперь уже так, — писал поэт своему другу. - Старик Плотников умер, дочь его вышла замуж. В семействе являлись новые отношения лиц одного к другому...». В имении остались жена покойного барина — Евдокия Александровна, да их дочка Наталья (по мужу Домбровская) со своим семейством. Для них Никитин был уже не столь желанным и интересным гостем, как для покойного Вячеслава Ивановича, любившего общение со знаменитым воронежским стихотворцем.

Редкость встреч Ивана Савича и Натальи Антоновны привела к тому, что между влюбленными с весны 1860 года завязалась оживленная переписка. Вся нежность и страстность уходила в послания друг к другу. Это был настоящий «роман в письмах».

Сохранились 14 писем поэта к Наталье Матвеевой. Ее же - ни одного. Причина проста: чувствуя приближение смерти Ивана Саввича, она попросила его сжечь их. Он исполнил желание любимой.

Но сама Наталья сберегла несколько писем поэта к ней. Интересно, зачем? Ответа теперь не узнать.Но, как бы то ни было, низкий поклон ей за сохраненные письма. Ведь в них осталась частичка живой души поэта.

Вот, например, Никитин дает волю фантазии и представляет, как он приедет в родное имение Натальи - сельцо Высокое, зайдет в ее комнату, закроет за собой дверь... И пусть «сплетничают потом на мой счет, я все-таки останусь в выигрыше, потому что услышу несколько лишних, дорогих моему сердцу слов из Ваших милых уст; все прочее имеет для меня цену прошлогоднего снега...» — пишет он в феврале 1861 года.


И с нетерпением ждет весну. А точнее - возможную встречу с любимой. Но как встретиться, как приехать в гости в Высокое, если с отцом Натальи, отставным генералом, поэт почти не знаком? «Приехать к Вам у меня не достанет смелости...ей-ей, неловко!» - мучается он. «А если я приеду весною в Ваш край, — как тогда и что тогда? От имения Домбровских до вашего 20 верст; такое пространство неудобно превратить в место прогулки... Следовательно, мне останется приехать к Вам с утренним визитом, пожать Вашу ручку при первой встрече, потом на прощанье - и засим отправиться в наш богоспасаемый град... Помилуйте!» — в отчаянии пишет он девушке. И добавляет: «... Какие мы с Вами дети; не так ли? Напишем друг другу по несколько строк и воображаем, что это для нас как бы праздник! Для меня, действительно, праздник...».

Поэт видел в Наталье не только очаровательную молодую женщину, но и умного собеседника: «Но как Вы умны! - восхищается он любимой. - Ваше последнее письмо - просто прелесть. Наслаждение. Клянусь Богом - говорю правду!».

Своим друзьям в этот период поэт откровенно говорит о том, что ему всерьез нравится Наталья Матвеева.

Он нежно и трепетно бережет сложившиеся отношения. Свидетельство тому - одно из стихотворений, посвященных любимой:

«Я вас не смею раздражать
И повинуюсь молчаливо,
И, хоть совсем не рад молчать,
Молчать я буду терпеливо...».

В некоторых посланиях Никитина к Наталье — тоска, тревога, раздражение, ревность. Все было вызвано редкостью свиданий: «Я так редко с Вами встречаюсь, так мало говорю, а если говорю, то такими общими местами, благодаря обстановке, окружающей наши встречи, что от одного воспоминания о них на щеках моих выступает краска стыда...». И просит, почти умоляет ставшую для него близкой девушку: «Пожалуйста, пишите больше, о чем хотите, о чем бы то ни было: что Вы ни напишете - все выйдет хорошо и все будет для меня дорого».

Желание встретиться было почти равно желанию жить: «К Вам или не к Вам -это шекспировское быть или не быть? Есть над чем поломать голову!» — восклицает в одном из писем поэт. И томится в тоске: «Кажется, и не далеко живем друг от друга. А выходит так, что между нами ложится пространство в 1000 верст...».

В апреле 1861 года Наталье удается самой приехать в Воронеж в книжную лавку Ивана Саввича. Повод - купить новые журналы. Встреча была короткой. Но боль после расставания - мучительной: «Вы уехали, — и в жизни моей остался пробел; меня окружила пустота, которую я не знаю чем наполнить. Мне кажется, я еще слышу Ваш голос, вижу ваши милые черты, Вашу кроткую, приветливую улыбку... Как до сих пор живы в моей памяти - ясный солнечный день, и эта длинная, покрытая пылью улица,... и эти ворота, подле которых я стоял с поникшей головой, чуждый всему, что вокруг меня происходило, видя только одну Вас и больше никого и ничего!».

Чувства перешли в стихотворные строчки:

«Я не мог от тебя своих глаз отвести,
Одна мысль, что нам нужно расстаться,
Поглощала меня. Повторял я: «Прости!» —
И не мог от тебя оторваться...».

Расставаясь с любимой, он страдал так, будто душа покидала тело. Может, было предчувствие, что эта встреча - последняя при жизни?...

Видимо, и девушка мучилась в разлуке. А еще отравляли жизнь пересуды знакомых: дескать, явно отношения-то затянулись. ...Но письма Натальи к Никитину оставались теплыми и сердечными. «За последнее письмо я благодарен вам до слез, — пишет поэт Матвеевой. - Какая у Вас должна быть прекрасная душа! Каким теплом веет от Ваших слов, идущих прямо к сердцу!».

Любовь к Наталье преобразила жизнь одинокого и по большому счету несчастного человека, мучимого вечной материальной нуждой, болезнями и семейными склоками и неурядицами. Свет любви согрел его душу: «Я похож теперь на человека, который, после долгого заключения в душных и темных стенах, вышел, наконец, на свежий воздух и спешит наглядеться на синее небо, на широкое поле, цветы и деревья. Все его существо как будто возродилось, зажило новой жизнью, полной наслаждения и счастья. Он даже не думает о том, что снова может попасть в те стены, из-за которых вышел, что счастье его похоже на сон, который может быть прерван случайным шумом или криком...»

Почему Никитин не предложил Наталье руку и сердце? Сейчас можно только гадать. Видимо, одна из причин - слабое здоровье Никитина. Поэт не хотел обременять любимую женщину заботами о себе - больном и немощном, а потом - умирающем... Кроме того, была тяжелая в психологическом плане атмосфера в доме: деспот-отец своими пьяными скандалами не давал никакого житья больному сыну. Куда привести молодую жену? На ругань и брань? — Некуда...

На что-то все-таки решившись, Никитин намечает ответную поездку в Дмитриевку на май того же, 1861 года, чтобы дня через два-три после его пребывания у Домбровских туда приехала Наталья Матвеева. Поэт мечтал «увидеться, наговориться и, следовательно, быть некоторое время счастливым».

Чудесный сон трагически оборвался......

Первого мая Никитин сильно простудился и слег. Не подозревая о всей тяжести состояния здоровья, он еще надеется на встречу и пишет любимой, что при первой возможности приедет к ней даже полубольным. Но для поездки в деревню уже не было сил: туберкулез смертельно сжал тело... «Иногда приходят минуты такой тоски, что божий свет становится немилым...» — пишет Иван Саввич в последнем сохранившемся письме к любимой.

Наталья рвалась в Воронеж, чтобы ухаживать за больным. И осуждения людского она уже не страшилась: кто в реку упал, тот дождя не боится. Но Иван Саввич не разрешил ей этого сделать. Зачем подвергать испытанию сплетнями и пересудами честь молодой женщины, у которой впереди наверняка будет долгая жизнь? Ведь, судя по строчкам писем, самым задушевным желанием умирающего было желание счастья и здоровья ей, любимой. Да и вид умирающего всегда тяжел, особенно для нежно любящих душ...

В октябре Никитин скончался.

Наталья, видимо, тяжело переживая эту трагедию, два года не выходила замуж, хотя возраст у нее по тем временам давно был уже не юный - перевалило за 25... Потом обвенчалась с коллежским асессором Петром Даниловичем Ретунским, родила детей... Была ли счастлива в браке? Никто не знает... Зато известен удивительный факт: похоронена она была вместе со своим мужем (к выходу в отставку уже статским советником) на том же самом Всесвятском (Примечание автора: другие названия - Новомитрофановское, Новостроящееся) кладбище Воронежа, где нашел свой последний приют когда-то любимый ею Никитин.

...Как ни горько об этом говорить, но и после упокоения Натальи Антоновны земная история этой женщины печальна. Как многим из вас, мои дорогие читатели, известно, Всесвятское кладбище, находившееся на месте нынешнего цирка, в советские времена сровняли с землей, сохранив лишь шесть могил, в том числе Ивана Саввича и другого известного воронежского поэта - Алексея Васильевича Кольцова. От остальных захоронений не осталось и крестов. Историю про «парк живых и мертвых», так называемый «Жим», слышали? По косточкам покойной Натальи прошлись бульдозером... Простите, мертвые, живых...

...Время разрушило старинные дворянские имения в Дмитриевке и в Высоком. Давно уже нет Ивана Саввича, нет Натальи. Но мы читаем письма и стихи поэта. И греет души прощальный свет не померкнувшей в веках любви. Это как звезды: многих из них давно уже нет, но свет от них идет и освещает путь в ночи...

Елена СТАРКОВА.
(тел. 2-77-41, e-mail: semiluki.starkova@yandex.ru).

Автор благодарит за помощь в подготовке материала сотрудников Воронежского областного литературного музея им. И.С.Никитина — заведующую отделом Елизавету Поликарповну Корчагину и ст.научного сотрудника Татьяну Георгиевну Ярыш, а также нашу землячку - краеведа, заведующую Новосильской библиотекой Клавдию Федоровну Данилову.

"Семилукская ЖИЗНЬ" №93 2011

p.s. Кликните на панораму для увеличения