Папы могут, папы могут все, что угодно...». Слова этой незамысловатой детской песенки навязчиво крутились у меня в голове, когда я слушала историю жизни моего попутчика. Но обо всем по порядку.

... Тут на днях мне надо было срочно мчаться в Воронеж. Вызвала такси. Водитель, общительный мужчина лет сорока, узнав, что повезет журналиста районной газеты, всплеснул руками:

— Да я ваш подписчик уже много лет! Хорошая газета!

А потом стал выпытывать, как меня зовут. Познакомились. Алексей тут же заявил:

— Я вас знаю! Запомнил статью, где Вы писали про мужчину, который после развода отнял все у детей (Примечание автора: речь идет о материале под названием «Отрекался ли ты от детей своих?...», см. № 128 от 15 ноября прошлого года). Задело меня за живое. Вы вот мужиков корите, а ведь и женщин всяких хватает. Взять, хотя бы, мою жену...

И между нами завязался разговор, который и стал темой моей сегодняшней публикации.

...С Верой Алексей познакомился, когда еще старшеклассником ездил из Воронежа к бабушке в Землянск на каникулы. Завязавшиеся романтические отношения поддерживались перепиской в течение учебного года. Бойкая, озорная Верунька по-деревенски основательно раз и навсегда забрала «в полон» сердце городского паренька. Все в ней очаровывало влюбленного: и то, как она закатывала к небу глаза, когда не знала, что отвечать, и как звонко смеялась, и как быстрее всех переплывала на спор землянский пруд... Даже уйма грамматических ошибок в ее письмах умиляла Алексея, считавшего себя взрослым по сравнению с Верой: он ведь на целых три (!) года старше ее. Она писала: «Досвиданье!». Он только хохотал.

После школы пошел служить в армию. Она перед расставанием плакала:

— Алешенька, буду ждать, милый! Вернешься — поженимся. Так заживем, счастливей нас никого на свете не будет!

Жизнь впереди казалась небом в алмазах.

Сразу после возвращения из армии, весной («Еще сады цвели!» — улыбается, вспоминая, Алексей), они поженились. Аромат любви пьянил и дурманил голову, как запах цветущих садов Землянска. Алешка был счастлив:

— Поверьте, я так ее любил тогда, что весь мир казался цветущим садом!

Жить стали у тещи в Землянске. Веруня, единственный ребенок, не хотела уезжать от матери. Да и дом был свой, а в городе с жильем известно как. Добрая, хлебосольная теща души не чаяла в зяте. Трудяга, непьющий, с дочки влюбленных глаз не сводит — что еще матери надо?

Алексей стал работать шофером. Зарплата, где какой «калым» — все в дом: «Держи, любимая женушка!».

Через девять месяцев после их свадьбы синеглазый ангелочек с золотистыми кудряшками сошел с неба и поселился в маленьком домишке в Землянске: дочка родилась. Потом появился и сыночек... Как только маленькому исполнилось три года, Вера взмолилась:

— Не могу больше сидеть взаперти! Да и деньги лишними не будут. Пойду работать!

Куда и кем идти? Образование — с трудом законченное среднее. Оставался один путь — в уборщицы. Она и не отказывалась. С первых же дней работы взахлеб стала рассказывать, как там весело. Через несколько дней вернулась домой под хмельком:

— День рождения отмечали у одной из наших...

И пошло-поехало... То очередной день рождения, то отпуск, то именины, то крестины... И всякий раз Вера возвращалась пьяная. В доме начались скандалы. Алексей просил, умолял:

— Уходи оттуда. Не нужны такие деньги...

Да и какие деньги-то у уборщицы?!

— Не-е-е... Не уйду! - Вера растягивала в пьяной улыбке становившиеся синими губы.

Алексей и теща растили детей. Он водил их в лес за грибами, с сыном ходил на рыбалку, с дочкой учил уроки. Теща готовила еду, стирала на всю семью.

— С тещей мне повезло, — улыбается Алексей. — А вот с женой...

А Вера пила сама и предлагала мужу попробовать:

— Ты не понимаешь, — говорила. — Выпей! На душе сразу так весело становится!

Он по-хорошему уговаривал ее бросить. И даже пощечину давал. Ничего не помогало. Ходил к ее начальнику. Да без толку:

— Он мне заявил: «Как я ее уволю, если со своими обязанностями она справляется? А то, что пьет... Так после работы же... Имеет право...».

Дети стали, как маленькие зверьки. Затравленно вглядывались в дорогу: опять мамка сегодня пьяная придет? Подрастать начали, все понимали...

— Им перед сверстниками стыдно было. А так она, мамка-то их, даже пьяная добрая была... — заверил Алексей.

Теща ругала дочку, била ее по опухшему лицу полотенцем:

— Ах, ты непутевая... В отца пошла. Туда же...

Тестя Алексей не знал. Веруня еще маленькая была, когда он умер. Опился. Но, говорят, доброй души был человек. Тракторист! Все в селе уважали. Кому огород вспахать, кому сено привезти — пожалуйста. Благодарные земляки расплачивались самогоном...

— Он перед самой смертью, как будто чуял ее, все никак не мог остановиться: пил и пил беспробудно.. — вспоминала теща. — Я так и думала, что конец когда-то этому будет... Ни за понюшку табака пропал человек...

Большое сердце тещи не смогло вместить всего горя: муж, теперь дочь. Разорвалось... Инфаркт.

...После ее похорон Веруня вообще не просыхала. Напьется и голосит:

— Мамочка моя дорогая, из-за меня ты на тот свет отправилась раньше времени...

Алексей боялся, что однажды не выдержит и просто убьет ее. Четко понимал одно: надо что-то делать.

Кодироваться она не желала. Визжала:

— Смерти моей хочешь?! А если мне по делу выпить надо будет?!

— По какому делу?! — возмущался Алексей.

— Да вот маме сорок дней будет.. Я что, не помяну мать родную?!

...Решил продать тещин дом и купить квартирку в Семилуках. Вера уезжать не хотела:

— Тут у нас свой огород, выйдешь из дома — воля! А там в «скворешник» заберемся.

Настоял. Да и дети его поддержали. Они тоже хотели перемен. После переезда Алексей стал работать таксистом. Вера — опять уборщицей. Первые дни возвращалась с работы трезвая и хмурая. Жаловалась:

— Коллектив недружный, каждый за себя.

Да и начальницей была недовольна:

— Только на минутку присядешь, а она уже орет: «Чего сидишь? Я тебя работать наняла!». Зверь, а не человек...

...Оказалось, что перемена места жительства ничего не меняет. С первой же зарплаты Вера упилась до неприличия. Ползала в новой квартире по коридору и выкрикивала:

— У меня душа болит... Я родину покинула... А вы ничего не понимаете... Злые... Ненавижу...

В этот же вечер красавица-дочка, уже старшеклассница, ушла из дома. Алексей с сыном бегали по городу, в темноте выкрикивали ее имя. Плакали оба. Алексей не помнит, как пережил эту ночь.

А утром дочка вернулась сама... Пьяная...

Отец схватил ее руки, сжал их, поднес к лицу и стал целовать:

— Прости меня за все, доченька моя ненаглядная. Это я виноват. Сердечко твое доброе не выдержало.

А потом выволок на кухню полусонную, одуревшую с похмелья Веру:

— Все! Собирайся! Едем в Воронеж. Кодироваться! Сорвешься — подыхай... Уже не жалко...

Как сейчас? Живут... Сын учится. Дочка работает продавцом в Воронеже. Встречается с хорошим парнем. Собираются пожениться весной.

— Когда зацветут сады... — уточняет счастливый отец. — Это же самое лучшее время года!

Вера работает. Не пьет. Ходит к сыну на родительские собрания в школу.

— Сидит там с умным видом, грамотейка! — смеется Алексей. — Да за пацана краснеть не приходится: учится хорошо.

...Как там в песенке: «Папа может все, что угодно. Только мамой, только мамой не может быть.»...

...Через год с небольшим кодировка у Веры заканчивается...

Елена СТАРКОВА.

"Семилукская ЖИЗНЬ" №10 (10705) 2012