«Все начинается в глубине человеческого сердца. Господь способен все изменить, протянуть руку помощи, если ты будешь к этому готов. Смысл жизни - не разбираться кто круче, сильнее, богаче. Главное, хранить веру, приумножать ее, творить дела милосердия и правды. И жизнь станет другой. Ведь все, что есть вокруг, мы делаем сами». Это слова послушника одного православного храма Сергия.

И мало кто в Семилуках знает, что в прошлой жизни, жизни до прозрения, как Сергий ее называет, он был... наркоманом.

Познакомились мы случайно. Разговорились. Он рассказывал о недавнем прошлом ярко, сумбурно, словно исповедовался...

В школе велась активная пропаганда здорового образа жизни. Различные мероприятия, кружки. Меня же все это раздражало. В голове плотно засела идея: «Курнуть». Назло: если все «за» здоровый образ, то я — «против!». Юношеский максимализм, вседозволенность — называйте, как хотите.

Хорошим поведением я не отличался. Да и не с кого было брать пример. Одноклассники авторитетом не пользовались. Дома — пьющий отец, периодически поднимающий руку на мать. Учителя о семейных проблемах знали и жалели. Не учил — ставили «3», опаздывал — притворялся, что всю ночь не спал из-за очередного скандала.

— Как-то друг Сашка раздобыл анашу. И тогда первый раз курнули за школой. Помню только, что все чувства обострились. Издалека донесся свисток поезда, мне же казалось, он вот-вот наедет на меня. От скрежета пришлось даже закрыть уши.

Позже Сашка пытался говорить что-то умное. Я смеялся, как сумасшедший.

Поднялись в класс. Учительница ничего не заметила. И в тот момент мы чувствовали себя супергероями. Хихикали и называли всех «лохами».

Сначала курили раз в неделю, потом каждый день. «Вот это круто!» — затягиваясь, говорил я. Друг одобрительно кивал.

Сашка был старше меня на два года. Уже дважды оставался на второй год. Я смотрел на него: большой, независимый, девчонки толпами увиваются. И мечтал, что однажды стану таким же. По-детски рассуждая: «Чтобы быть, как он, надо за ним повторять». Так мы впервые попробовали опий...

— Я себя успокаивал: «Захочу - брошу!»

***

Так тянулись месяцы. Учеба пропала с горизонта, появились другие развлечения, интересы. Большую часть времени я был под «кайфом». А в эти моменты мирские заботы и проблемы уходят. Не заметил, как «подсел».

Чтоб доза всегда была под рукой, стал приторговывать. Через месяц знал все «злачные» места в городе. Дела шли неплохо. И даже денежки стали водиться. Для пацана из неблагополучной семьи это был шик. Та, в которую был влюблен с пятого класса, впервые обратила на меня внимание.

Пока на личном фронте все цвело, начались проблемы в школе. Мама, кажется, стала догадываться о моих «увлечениях». Но и после долгое время удавалось водить всех за нос. Ложь и изворотливость - те качества, которые я приобрел вместе с кайфом.

В десятом классе нам в очередной раз показали фильм о наркомании. Смотрел молча. Меня тошнило. Когда кончалась эйфория, возвращалась грязная реальность. Какие-то квартиры, больше напоминающие притоны, новые знакомства - не ради дружбы, а на случай «занять деньжат». Жизнь - путешествие от станции «кайф» до станции «где взять еще». И в этом поразительное сходство с актерскими судьбами. Тогда, наверно, впервые задумался о происходящем.

Мама волновалась, устраивала скандалы... Я врал и снова «вмазывался». Потребовал, чтобы Светка, моя первая любовь, жила с нами. Мама на удивление быстро согласилась. Ей было важно видеть меня постоянно. Беседовать со мной, готовить мои любимые салаты, пироги. Я же ничего не замечал. Улыбался наигранно, чтобы выцыганить хотя бы еще пару сотен.

Лицемер? Я видел, как ломает других, когда нет дозы. И этот страх двигал мною.

***

Поздно стал замечать, что Светка тоже покуривает анашу:

— Глупый, ну что будет от одного косячка?! — твердила она мне.

— От одного ничего, только им, как правило, дело не заканчивается, — скандалил с ней.

— Боишься? — смеялась она.

Я злился.

А позже запирался в комнате и... плакал. Плакал от безысходности, словно жизнь остановилась. Школу мы бросили... К тому моменту я уже четко осознавал степень своей зависимости.

...Света? Ее родителям не было до нее дела. Когда они узнали, о ее «шалостях», свиданьях с наркоманом — вмиг отказались от нее. Вся любовь отныне доставалась светкиному брату. Он — младше. «Его еще можно воспитать человеком!» — говорили родители.

С торговлей дела тоже не шли. Теперь мы кололись вдвоем. И все, что должно было приносить доход, разбуторивалось и вкалывалось тут же.

Говорят, когда молодой — всегда красивый. Я часами замирал перед зеркалом. Бледный, грязный, свалянные волосы, чудовищные синяки под глазами — вот она, страшная сила красоты.

***

Темнота. Холод. Ни души. Я всегда хотел, чтобы меня оставили в покое, но сейчас хотелось кричать, и чтоб хоть кто-нибудь услышал. И тогда, сам от себя такого не ожидая, взмолился:

— Господи, помоги!...

Вдруг поймал себя на мысли, что в самые счастливые моменты нашей жизни мы не вспоминаем Его. И только, когда происходит что-то действительно страшное, молим о помощи.

Я молчал, но мысли мои еще долго звучали эхом в темноте. Кто-то взял меня за руку и вывел на свет.

...Открыл глаза — возле кровати сидит мама. Плачет и гладит мою руку.

— Живой! Слава Богу! — запричитала она. И кинулась целовать.

Только через час смог оценить обстановку. Я в больнице, на мне много всяких проводков, капельница.

— Где Света? — первое, о чем спросил.

Мама достала из сумочки Светкин кулон — мой подарок, тот самый, что она обещала никогда не снимать. И горько заплакала...

Света умерла от передозировки...

***

После больницы я записался на курс реабилитации. Не потому, что сам хотел — маму пожалел. Мне к тому моменту было все равно. В смерти своей девушки я винил себя.

Пытался повеситься, отравиться. Но мне словно кто-то снова и снова протягивал руку. Днями и ночами я изводил себя вопросами: «В праве ли жить человек, который отнял жизнь у другого? Если бы она не познакомилась со мной, была бы жива...

Я смотрелся в зеркало с отвращением: «Тебе — двадцать лет. Не заметил, как стукнуло. Из достижений — несколько загубленных жизней. Ее, моя... мамина. От переживаний ее волосы стали совсем седыми».

Четверг (число, месяц — потерялись).

Я собрал вещи и ушел. Оставив записку: «Мама. Прости...»

***

Денег хватило на автобусный билет в один конец. По большому счету мне было все равно куда ехать. Я часто вспоминал тот сон в больнице. Ловил себя на мысли, что разговаривать с темнотой могут разве что шизофреники. Но это и вправду было. И это прикосновение - так мама не держит сына.

Пока рассуждал, кондуктор объявил конечную остановку. Оглянулся — пустынно. Из строений — старенький храм. «Это знак!» - подумал я.

И остался здесь. Замаливать грехи, очищать душу. И помогать тем, кто не видит свет.

...Сергея я не видела давно. Говорят, его семья уехала из Семилук. Сергей подрабатывает в одном небольшом сельском храме и проповедует. Какова его дальнейшая судьба?...

В село вернулись белые голуби — души спасенных ребят.

Записала Н. ФОКИНА.